Билив

[WolfbeRy]

Закончился очередной тур Белива и, если честно, запомнился он больше всего срачиками на АГ Каждое утро открывала дайрики в надежде увидеть бешенный счетчик дискуссий, ибо поржать с утра - дело хорошее, а аноны там устроили замечательный цирк хD

И всё же вернемся к фесту.

Джесскин, поздравляю с 3-м местом! Фик так и не прочитала, ибо оставила все мидики на потом, а инет показал на днях куй((

Я тож там был, мед-пиво пил участвовала со слэшем (!) Фенрир/Рон о___О И даже оказалась ни в саааамом конце турнирной таблицы, а посерединке И, по традиции, без единого авторского голоса Нувыпонили х)))

Ну и сюда положу для истории х))

Альти, спасибо, что побетила при твоем-то загруженном графике! Тем более, сквикающий текст

Название: Завтра
Автор: йа
Бета:  alter-sweet-ego
Рейтинг: R
Тип: слеш
Пейринг: Фенрир Сивый (Грейбек)/Рон Уизли
Жанр: ангст, драма
Аннотация: Завтра не существует вот уже как год, а в ненавистном сегодня он часть стаи Сивого.
Отказ: все права на персонажей принадлежат Дж. Роулинг
Комментарий: написано на Фест редких пейрингов «I Believe»
Предупреждения: 1) AU, где Гарри Поттер все-таки умер в Запретном лесу и Волдеморт победил; 2) вспоминаем устройство волшебных палаток; 3) местами аднаногая сабачка; 4) почти открытый финал
Статус: закончен

Зловонный рассвет едким дымом просачивается сквозь закрытые ставни, протягивает холодные щупальца времени, въедается в обветренную кожу. Вонь проникает в поры, заполняет изнутри, убивая терпимое вчера, впуская ненавистное сегодня. Завтра не существует вот уже как год.

Тяжелая рука падает на живот, выбивает из бьющихся в конвульсиях легких жалкие остатки воздуха. Рон задыхается, но не позволяет себе произвести и малейшего звука, чтобы не разбудить. Громкий храп, больше похожий на отрыжку, звучит совсем близко – у самого уха. Обострившееся обоняние улавливает запах крови и еще чего-то гнилостного… мертвой плоти, понимает он, и воспоминания о вчерашней бойне яркими вспышками ослепляют сознание.

Темного Лорда не в чем упрекнуть – празднование по случаю годовщины смерти Гарри Поттера – Мальчика-который-должен-был-выжить – удалось. Перепела на закуску, изысканная дичь на горячее и Круциатус магглорожденных на десерт. Рона на самом торжестве не было, что не мешало слышать истошные крики и следовавшие за ними взрывы хохота. Таким как он, таким как они – оборотням – дозволено было разместиться в саду. Стая Сивого, разросшаяся до ста… Человек? Голов? Порой Рону кажется, что кентавры куда больше люди, чем то, во что превратился он сам. И как Люпину удавалось жить с этим? Впрочем, теперь уже неважно – могильным червям все равно, в чьем трупе выедать тоннели, заполняя их своим потомством... Так вот, стая Сивого получила со стола господина не только сочные кости. Они вдоволь повеселились со скулящими от боли, похожими на живые куски дерьма остатками десерта.

Сивому достался Джастин Финч-Флетчли. Рон едва признал его в окровавленном измученном существе с заплывшими от кровоподтеков глазами. Рон хотел помочь, да вот только Сивый посадил его на цепь, как собаку – догадывался, что тот попытается вмешаться, организовать побег, выкинуть еще какую-нибудь глупость, и тогда Авада Кедавры не избежать, а он свои игрушки терять не любил... Джастин пытался защититься, но против когтей и острых зубов не попрешь. Надо отдать должное, унижаться и просить пощады не стал.

Рон больше не может терпеть смрад, пропитавший, кажется, все в комнате – воздух, покрывала, даже его собственные волосы. Он аккуратно поворачивается на бок, бедром задевает твердый член Сивого и в ужасе замирает. Храп на секунду прерывается, Рон чувствует, как холодный пот змеей сползает по спине, скользит между ягодиц, обжигая воспаленный анус. Внезапно становится легко – тяжесть с живота исчезает. Сивый отворачивается лицом к закоптившемуся окну и, спустя пять минут, храп возобновляется. Страх потихоньку отступает, уступая место ненависти и презрению. К Сивому, Темному Лорду, самому себе. Осталось недолго, говорит себе Рон, с трудом расслабляя пальцы, вцепившиеся в серую простынь. Потерпеть еще немного, доиграть свою роль до конца и тогда все закончится. Во всяком случае, для него.

Пытаясь не шуметь, он наспех одевается и выскальзывает из палатки.

– Смотри куда прешь, – сиплый голос тонет в тумане, сопровождаемый гулким звуком падения.


– Отвали. Сам бы глаза разул, – Рон поднимается с земли, потирая ушибленное плечо.

Он быстро оглядывается. Вокруг все тихо, немногие из проснувшихся сидят у своих костров, не обращая на него никакого внимания. Стычки в лагере дело обычное. Разойдись они по-тихому – и тогда бы это выглядело подозрительно. Рон крепче сжимает в кулаке оброненный налетчиком скомканный обрывок пергамента и уходит с опушки подальше в лес.

Окутавшая все вокруг свинцовая хмарь ему только на руку – следы не рассмотреть даже на влажной от непрекращающихся дождей земле. Когда звуки пробуждающегося ото сна лагеря затихают вдали, Рон останавливается и, привалившись к толстому, как рука великана, стволу дерева наспех разворачивает записку. «Полночь. Оранжерея. Есть другой способ». Сердце пропускает удар, ладони становятся мокрыми от пота. Вот оно. Значит, у нее все получилось. Шагах в двадцати позади него из зарослей, громко хлопая крыльями, взлетают потревоженные кем-то куропатки, и Рон быстро засовывает записку в рот.

– И почему это наш маленький волчонок шастает по лесу в такую рань, – Скабиор ухмыляется, наставив на него палочку. – Уж не задумал ли удрать?

– Куда например? – огрызается Рон, – Что-то я не помню, чтобы этот лес выводил хоть куда-то, где нет дементоров. Или ты решил, что я научился трансгрессировать без палочки? Такое даже Темному Лорду не под силу.

– Следи за своим поганым языком! – Скабиор хватает его и поношенная грязная ткань мантии трещит, грозя разорваться. – Топай в лагерь, пусть Сивый сам с тобой разбирается. – И он толкает Рона перед собой, все еще не опуская нацеленной на него палочки.

Колючие кустарники, словно щупальца, хватают за штанины, царапают кожу, ветви деревьев больно бьют по лицу. Дорога обратно занимает целую вечность. Рон пытается ни о чем не думать, он давно научился скрывать свои эмоции, когда необходимо – полезное качество, если тебя в любой момент могут подвергнуть легилименции. Впрочем, сейчас он старается не для Темного Лорда. Сивый особым интеллектом не отличается, зато нюх у него безупречный и ложь он чует за милю.

– Эй, Сивый, смотри кого я привел. Кажется, оно твое, – Скабиор довольно скалится, вталкивая Рона в палатку.

Сивый, все еще полураздетый, сидит на кровати, запустив пальцы в слипшиеся от чужой крови волосы. Крупный, с покрытой густой порослью жестких завитков грудью, желтыми звериными глазами, он даже в человеческом обличье больше похож на волка.

– И что? – он поднимает голову, и Рон буквально чувствует, как Скабиор пятится назад.

– Тебя не волнует, что он свалил из лагеря? Темный Лорд…

– Темный Лорд отдал его мне, – рычит Сивый в ответ, уже горой нависая над Скабиором. – И не тебе тыкать в него этой хренью. – Он бьет по вытянутой руке наотмашь, и палочка егеря, переломившись, отлетает в сторону.

– Какого черта… – остальное тонет в звуках борьбы.

У Рона есть лишь пара секунд прежде, чем Сивый возьмется и за него. Неплохо, учитывая обстоятельства. Пара печальных воспоминаний – не сильно личных – чтобы остались силы устоять на ногах – и взгляд становится ровно таким, чтобы отбить у Сивого всякое желание тянуть с допросом. Или с наказанием. Тут уж как карта ляжет. Чем больше сопротивляешься и упираешься, тем сильнее тот обычно распаляется. Главное, не перегнуть палку, иначе заподозрит неладное.

– Не помню, чтобы разрешал тебе выходить из палатки. – Сивый хватает за волосы на затылке и наклоняет его голову так, чтобы смотреть прямо в глаза.

– Не помню, чтобы запрещал, – цедит Рон сквозь сжатые зубы, не отводя взгляда.

– Не дерзи. Я из таких, как ты, кишки вытряхивал, когда ты еще даже не родился.


– Ну так давай, вытряхивай, – скалится Рон и с вызовом подается вперед, – а когда вытряхнешь, может, убедишься, что в моих даже дерьма нет, потому что я не жрал больше суток! Если бы не эта крыса, – плюет он в сторону брезентового полога, из которого несколько минут назад буквально выкатился окрашенный кровью Скабиор, – то, может, поймал бы в лесу какую дичь, не все, как ты, любят есть человечину.

Сивый придвигается вплотную, больно вжимает в стоящую позади раковину, и Рон понимает, что балансирует на грани.

– А теперь слушай сюда, – в голосе Сивого слышится угроза, – теперь ты – часть моей стаи, а значит, будешь делать только то, что я прикажу: жрать то, что я скажу, спать, где я скажу, и даже ссать, только когда я разрешу. Понял?

Рон медленно кивает. Сивый еще с минуту держит его, словно решая, как поступить дальше, а затем отпихивает к выходу.

– Отнеси это Эйвери. – Протягивает трубку запечатанного пергамента. – И дождись ответа.

Он тяжелой походкой удаляется на кухню, а Рон зачарованно смотрит на свернутое послание – пожалуй, это тот единственный раз, когда нелюбовь Сивого к магии может сыграть на руку. Рон поспешно выходит наружу и направляется к поместью – Эйвери целыми днями торчит там, околачиваясь в лаборатории, где очередной плененный зельевар «закупоривает смерть в бутылки».

Он пытается идти не спеша, ничем не выдавая охватившее его волнение. Ноги время от времени по самую щиколотку проваливаются в вязкую, напоминающую блевотину грязь. Вряд ли Малфоям по вкусу вид их некогда идеального газона. От этой мысли на душе становится хорошо. Если ему когда-нибудь еще доведется вызывать патронуса, Рон непременно воспользуется именно этим воспоминанием.

Вход в поместье никем не охраняется, да и нужды особой в этом нет. Ни один здравомыслящий волшебник не полезет в напичканное Пожирателями логово Темного лорда. Да и добраться еще до него надо – до логова, что само по себе практически невозможно. В радиусе полумили вкруговую от поместья разбиты лагеря оборотней и охотников за головами, еще дальше периметр стерегут великаны и дементоры, трансгрессировать же могут лишь те, у кого есть метка.

– А тебе здесь чего надо? – низкий женский голос кувалдой бьет по барабанным перепонкам, разрывая самообладание в драные клочья.

Сейчас он готов послать на хуй всю свою гребанную миссию за одну только возможность придушить Беллатрикс. И плевать, что это может стоить ему жизни.

– Язык проглотил или Уизли действительно такие тупые, как о них говорят? – Она смотрит вызывающе, провоцирует, в предвкушении перебирает пальцами палочку. Ту самую палочку, которой убила Гермиону.

Рон как вчера помнит тот день, когда это случилось – ежедневные ночные кошмары не дают забыть ни одной детали.

Гарри Поттер умер. Рон сам видел безвольно болтающееся на руках Хагрида тело друга. Вокруг все кричали – Пожиратели смерти от радости, защитники Хогвартса от ужаса. Сам же Рон в тот момент ничего не чувствовал. Механизм его души дал сбой еще когда умер Фред, со смертью же Гарри он сломался окончательно. Оставшихся в живых словно скот загнали в Большой зал, отбирая палочки и убивая тех, кто еще пытался сопротивляться. По всему полу вперемешку лежали живые и мертвые, и отличить их можно было только по лицам – одни спокойные и умиротворенные, другие же олицетворяли обреченность. В остальном они были похожи – изломанные и обмякшие как тряпичные куклы, в крови и пыли. На утро живых вывели во двор и разбили на три группы – чистокровок, полукровок и магглорожденных. Рон помнит, как кричал, когда из его ладони выскользнула рука Гермионы. Только тогда он, пожалуй, и понял, что это конец. Война проиграна. «По-прежнему» не будет уже никогда. Чистокровок отправили по домам, вернув палочки и наведя на каждого модифицированные чары надзора, полукровок лишили права колдовать, а магглорожденных приговорили к заточению в Азкабане. Всех, кроме Гермионы. Ее, как пособницу Гарри Поттера, предложила казнить именно Беллатрикс.

И вот она перед ним. Убийца.

– Отвечай, когда я тебя спрашиваю! Круцио!

Волна боли прокатывается по всему телу. Пальцы на ногах скручивает судорогой, каждая кость будто горит, оплавляя мышцы. Рон падает на богато выложенный мозаикой пол, содрогаясь в конвульсиях, и послание Сивого откатывается к ногам Беллатрикс.

– Так, так, так, и что у нас тут?

– Это для Эйвери от Сивого, – хрипло отвечает Рон, утирая все еще дрожащей рукой слюну с подбородка.

– Да неужто. – Она бесцеремонно раскрывает послание, пробегает по кривым строчкам взглядом и кидает его обратно Рону. – Раз уж ты у этого болвана вместо домовика, позаботься, чтобы от него не так сильно разило сегодня на собрании. Невозможно же рядом находиться, несет как от псины.

И она спокойно уходит, как будто только что не применила к нему одно из непростительных заклятий. Рон еще мгновение смотрит ей вслед, а затем бежит в лабораторию. Ничего, он обязательно убьет ее, когда закончит свое дело. Обязательно. Сразу после Сивого.

Эйвери явно не по нраву быть нянькой при очередном зельеваре. Он даже рад возможности отвлечься от созерцания покрытого плесенью потолка.

– Передай, что… – его голос тонет в звоне бьющихся склянок и он, грязно выругавшись, бежит к рухнувшему на пол зельевару.

Идеальный момент. Рон уже бывал пару раз в лаборатории, а потому безошибочно находит шкаф с готовыми зельями. Где же оно… Руки от волнения становятся ватными, словно из них вытянули все мышцы и обратно натолкали влажный мох. Он неуклюже переставляет блестящие склянки, переливающиеся всеми оттенками леденцов Берти-Боттс. Под пальцами перекатывается на наполненный прозрачной жидкостью пузырек, на этикетке знакомым аккуратным почерком выведено «Сонное зелье». Снадобье сохранилось еще со времен, когда лабораторией заправлял Снейп, а значит, в качестве зелья сомневаться не приходится. Рон едва успевает прикрыть створку, когда Эйвери, закончив отчитывать побелевшего от страха зельевара, поворачивается наконец к нему.

– Я не могу дать никого из своих, у нас дел по горло, а еще этому замену искать, – при последних словах зельевар становится бледным, как полотно,.

– Пускай берет новичков, – продолжает Эйвери, не обращая внимания на распластавшееся у ног тело, – нахрена стольких обращать, если потом не пользоваться.

Рон возвращается в лагерь не спеша. Во внутреннем кармане куртки надежно спрятан пузырек с зельем. Необходимо хорошенько все обдумать. Любая ошибка может не только лишить его жизни, но и поставить крест на всей миссии, а это куда важнее. Иначе все те смерти, что он заставил себя пережить, все то дерьмо, в котором приходилось вариться весь последний год – все окажется бессмысленным.

К бешенному нраву Сивого Рон привык уже давно. Передав ответ, он только отходит в сторону, чтобы не попасть под горячую руку. Сейчас Рон ни за что не согласился бы поменяться местами с Эйвери, будь он хоть трижды самым одаренным магом страны. Когда Сивого накрывает, он не делает различия между тем, кто или что оказывается на его пути. Если только он не поостынет по дороге в поместье, то к вечеру вполне может оказаться на одного Пожирателя меньше. Впрочем, Рон не тешит себя надеждами, вряд ли такой инцидент понравится Темному Лорду, а его неудовольствие оборотень вызвать не рискнет. Зато пока те двое будут выяснять отношения, у Рона есть время подготовиться к вечерней вылазке.

Когда проход за Сивым закрывается, Рон берет со стола початую бутылку огневиски и отливает немного в стакан. Зелья мало и тратить его впустую не хочется, но если Сивый что-то заметит… Рон добавляет буквально пару капель и принюхивается. Ментоловый запах зелья едва чувствуется, но попробовать споить такое оборотню равнозначно самоубийству. Мысли несутся, подгоняя друг друга, и решение рождается само, вызывая у Рона приступ тошноты. Но другого выхода, похоже, нет. Он прячет пузырек обратно в карман, а затем выставляет на стол еще несколько бутылок огневиски – с зельем или без, но напоить Сивого надо.

Выглянув наружу и убедившись, что поблизости от палатки никого нет, он идет к растущей на окраине леса старой яблоне, в дупле которой хранится его главное сокровище. Мантия-невидимка лежит на самом дне, придавленная тяжелым камнем и скрытая от любопытных глаз ворохом прошлогодней листвы. Струящаяся ткань приятно холодит грудь, пока Рон возвращается обратно. Она навевает пахнущие тыквенным соком и мальчишеской радостью воспоминания, где он, Гарри и Гермиона были вместе, где смерть казалась далекой, а приключения притягивали. Рон надеется, что Гарри был бы не против того, что он забрал мантию, ведь сейчас она может помочь ему закончить дело, которое сам Гарри так и не успел довести до конца.

Тело Гарри было сожжено на виду у всех рядом с могилой Дамблдора – Волдеморт хотел сделать из смерти своих двух заклятых врагов настоящее представление. Но прежде, чем это произошло, он заставил каждого, кто в ту ночь защищал Хогвартс и Гарри, подойти и посмотреть в мертвое лицо того, за кого они сражались. Джинни рыдала, лежа на застывшей груди, а Волдеморт хохотал. Вряд ли он был бы так же рад, если бы узнал, что Джинни почувствовала под майкой Гарри мантию и незаметно ото всех вытащила ее. «Заставь его пожалеть об этом», – сказала она, передав мантию Рону. Тогда никто из них не знал, что ждет его самого. Рон собирался ускользнуть, как только удастся стянуть у кого-нибудь палочку, но сразу после убийства Гермионы его, Невилла, Дина и Луну связали и отправили в темницу Малфой-мэнора. В назидание другим чистокровным семьям в полнолуние их отдали на расправу Сивому. Дин той ночи не пережил.

Сивый допивает уже вторую бутылку, когда его развозит окончательно. Рон по опыту знает, что последует за очередным словесным поносом и, улучив момент, отлучается в ванную.

– Чего так долго? – язык от выпитого заплетается.

– Желудок разболелся, – уверенно врет Рон, – выпил лекарство.

– Желудок? Как же. Не думаешь ведь меня этим остановить? – Сивый напирает, обдавая его парами алкоголя.

– А что, помогло бы?

– Нет, – ухмыляется тот. – У меня к вам, рыжим, особая страсть.

Рону вспоминается изуродованное лицо Билла. Судя по взгляду Сивого, он думает о том же.

– Вот выполним задание и попрошу Темного Лорда отдать мне твою сестренку. Выглядит она аппетитно, да и коллекцию Уизли собрать хочется. Хотя с бабами сложнее, уж сильно громко орут, не люблю я этого, – Сивый морщит нос, словно унюхал запах блевотины, а затем толкает Рона на кровать.

– Давай, раздевайся.

Рона всего трясет, но он послушно снимает одежду, подставляя под жадный взгляд Сивого обнаженное тело. Сопротивляться сейчас бессмысленно, только время потеряет.

Сивый стягивает с себя стертые кожаные штаны и наваливается сверху. Под весом двух тел кровать протяжно скрипит, и где-то рядом с палаткой раздается оглушительный смех. Кто-то отпускает едкую шуточку, и смех повторяется.

– Пошли прочь, пока я и вас не завалил, – орет во всю глотку Сивый, и голоса стихают.

Оборотень хватает Рона за отросшие до плеч волосы, вжимается между ног пахом и жадно целует в губы.

– Лекарство говоришь выпил? – осипший голос звучит над самым ухом. – Мне нравится.

Сивый больно кусает его губу и слизывает выступившую кровь, даже не подозревая, что только что принял мизерную дозу сонного зелья. Но и этого оказывается достаточно. Через минуту он без чувств валится на кровать, и Рон заливает ему в рот все, что осталось в пузырьке. Хорошенько смывает с губ остатки зелья, чтобы невзначай не проглотить самому и, накинув мантию-невидимку, тихо выскальзывает из палатки.

– Хорошие новости? – спрашивает он спустя пятнадцать минут, убедившись, что никто их не заметил.

– Можно, наверное, и так сказать, – Луна выглядит чуть бледнее обычного, но в целом за последние несколько месяцев почти не изменилась.

– Наверное?

– Ну ведь одному из нас придется умереть, поэтому не уверена, что новость можно назвать полностью хорошей, – со снисходительной улыбкой, словно объясняет ребенку что-то элементарное, отвечает она.

– Невилл, лучше ты расскажи, – Рон кидает извиняющийся взгляд на Луну, но та вроде не выглядит обиженной.

– Крестраж можно уничтожить только сильной, разрушительной субстанцией, способной отобрать жизнь, и действие которой нельзя отменить. Яд василиска – только одно из таких средств.

– Да, и так как у нас нет под рукой василиска, мы вроде как отбросили уже этот вариант, – нетерпеливо прерывает его Рон.

– Отбросили, – кивает Невилл, которого под густой щетиной практически не узнать. – Но Луне пришла отличная мысль, и пока она убирала с домовиками в библиотеке Малфоев, она нашла подтверждение, что похожим эффектом обладает и… яд оборотней, – он затихает, многозначительно глядя на Рона.

– Но…– осознав услышанное, возражает тот. – Яд оборотня не разрушителен, он лишь обращает укушенного. Да и стал бы Темный Лорд рисковать, давая волю Сивому и позволяя стае околачиваться рядом, если каждый из нас способен уничтожить крестраж!

– Ты ведь правда не думаешь, что тело – это главное? – удивленно тянет Луна, вытаращив свои и без того на выкате глаза.

– Что?

– Под разрушительным понимается то, что разрушает человека. Яд василиска убивает, яд же оборотня меняет твою сущность, разрушает изнутри и противоядия от этого не существует! И то, что Тот-кого-нельзя-называть после возвращения в первую очередь призвал на свою сторону оборотней, лишь подтверждает это. Папа… – Луна на секунду замолкает, – папа всегда говорил, что самых опасных существ надо держать на виду, чтобы легче было их контролировать, – уже тише продолжает она.

Луна, как и Рон, не покидали стаи со дня обращения: Рон решил, что будучи в стае шансов добраться до Темного Лорда у него больше, а Луне было просто некуда податься – ее отец погиб, а дом был разрушен. Невилл же смог бежать, как только раны затянулись. По правде говоря, никто за новообращенными не следил – они могли спокойно передвигаться и даже не преследовались, если кто-то совершал побег. Рано или поздно почти все возвращались – свобода на поверку оказывалась довольно условной. Согласно новому указу, все несовершеннолетние оборотни должны были состоять под присмотром своих семей. Раз в месяц перед полнолунием новое министерство выдавало таким семьям порцию аконитового зелья для предотвращения обращения. Совершеннолетние же оборотни могли получить его только при регистрации, которая заключалась в том, что они поступали на службу Волдеморту, становясь частью стаи Сивого. Все ключевые ингредиенты для самостоятельного приготовления аконитового зелья при этом были полностью изъяты с рынка.

Невилла не было шесть месяцев, а когда он вернулся, сложно было признать в этом нелюдимом, агрессивном и на вид довольно опасном типе того тихого парнишку, каким он был когда-то в Хогвартсе. Он разбил свою палатку подальше от остальных и почти из нее не выходил. А когда приходилось, то практически всегда нарывался на драки и избивал своих соперников до полусмерти. Позднее, когда Рону все-таки удалось его разговорить, оказалось, что Невилл все это время провел у себя дома. Бабушка варила ему зелье из старых запасов, а когда они закончились, просто стала запирать в полнолуние в его комнате. Однажды все пошло не так – то ли замок был плохо закрыт, то ли что, вот только наутро Невилл очнулся в нескольких милях от дома. Когда он вернулся, у самых дверей комнаты его ждал истерзанный труп бабушки. После этого он два месяца скитался по лесам, пытаясь избегать любого общества, а потом решил вернуться в стаю. Чтобы отомстить.

Они пытались не появляться втроем у всех на виду, намеренно избегая друг друга, в молчаливом согласии решив закончить миссию Гарри.

Луна в стае не прижилась и ее отправили прислугой в поместье, где она незаметно следила за последним крестражем Волдеморта – змеей Нагайной, собирая все полезные сведения. Невилл же с Роном разработали план, который вот-вот мог осуществиться.

– Что же, с крестражем все более-менее понятно. Змею никто не охраняет, надо только оказаться с ней рядом после обращения, – задумчиво кивает Рон.

– Все не так просто. – Луна бледнеет. – Помнишь я сказала, что одному из нас придется умереть? И клык василиска, и впитавший его яд меч Гриффиндора обладали невероятной магической силой, но все же были просто предметами, оборотень же живой… Не думаю, что…

– Неважно. – прерывает ее Рон, – Если такова цена, то я готов ее заплатить.

– Что же, – подает голос Невилл, – тогда я займусь Темным Лордом.

– Без палочки тебе его не одолеть, да и подобраться будет сложно.

– Меня берут в следующую вылазку. – Рон с Луной издают удивленный возглас, – Видимо они решили, что я достаточно сошел с ума и уже ни черта не помню из той жизни, – объясняет Невилл, – Там и раздобуду палочку.

– Ну, это уже вполне смахивает на план. – Рон чувствует, как кровь в жилах начинает бежать быстрее, предвкушая скорый конец. – До полнолуния осталась всего неделя. Невилл, с тебя палочка и не забудь хорошенько потренироваться…

– Мне достаточно отработать только одно заклинание, – угрюмо шепчет тот.

– Луна, продолжай следить за змеей. Найди побольше крепких веревок – тебе придется привести меня к ней уже после обращения, не думаю, что смогу соображать в это время.

Они договариваются встретиться еще раз после вылазки Невилла, чтобы обсудить детали, и расходятся. Рон надеется, что сонное зелье все еще действует, иначе наказания ему не избежать.

Когда он возвращается в палатку, Сивый все еще в отключке. Рон кое-как раздевает его и укладывает в кровать, а затем и сам ложится рядом – все должно выглядеть так, будто они всю ночь провели вместе. А там пусть Сивый сам додумывает детали.

– Какого… Сколько я выпил вчера? – Сивый держится за голову и щурится от солнца.

– До или после? – Рон не смог заставить себя ночью заснуть и выглядит потрепанным.

– Чертово огневиски, голова раскалывается. – Рон облегченно вздыхает. Судя по всему, план сработал и Сивый о прошлой ночи ничего не помнит. – Принеси-ка мне чего-нибудь, сегодня рейд – надо быть в форме.

Карательные отряды стали нормой с тех пор, как Волдеморт захватил власть. Всю неделю шептуны, как их теперь называют, разнюхивают обстановку, выявляя тех, кто хоть слово сказал против нового режима. Рейды всегда проводятся внезапно, пополняя и без того забитые до отказа камеры Азкабана и вселяя в людей еще больший страх.

К десяти утра на площадке перед поместьем выстраивается пять отрядов по восемь человек в каждом. Рон наблюдает за ними издалека. Перед одной группой Сивый спорит с Эйвери. Людей ему, судя по всему, так и не выделили – Рон замечает несколько новичков. Лиц с такого расстояния не разглядеть, но в том, что самый высокий из них – Невилл, сомневаться не приходится. Он стоит с самого края и другие его явно сторонятся.

Когда конфликт улажен, группы одна за другой двигаются к воротам и исчезают за ними в голубоватом мареве.

Рону остается только ждать.

Он бесцельно шатается по лагерю, то и дело поглядывая на часы. К одиннадцати ботинки по шнуровку обрастают грязью, а нервы начинают сдавать. Что если Невилл не вернется? Палочки ведь им так и не вернули. Одной силы и ловкости может быть недостаточно, когда против тебя сражаются магией.

Ближе к вечеру у ворот почти одновременно материализуются несколько сверкающих патронусов и уносятся в дом. Начинается суматоха, к поместью трансгрессируют в своих черных плащах и масках Пожиратели смерти, а затем появляется Темный Лорд и наступает гробовая тишина. Рону не слышно его указаний, но по выражению бледного змееподобного лица очевидно одно – Лорд в ярости.

Небольшие очаги сопротивления еще тлеют по всей Англии, и раз Волдеморт сам возглавляет поход, значит один из карательных отрядов наткнулся на штаб-квартиру всего движения. Когда Пожиратели трансгрессируют туда, где очевидно разгорается новая битва, Рон устало приваливается спиной к ближайшему дереву и думает лишь о том, чтобы больше никто из его друзей и родных не погиб. Он точно знает, что ни отец, ни братья не остались бы в стороне после всего, что произошло с их семьей.

Внезапно перед ним с громким треском появляется домовик и, пугливо озираясь по сторонам, протягивает Рону зажатую в маленькой иссохшей ладошке записку. «Иди с ним», – замысловатый почерк Луны ни с чьим другим не перепутать, и Рон не задумываясь хватается за все еще протянутую к нему ручонку.

Всего мгновение, и, он, задыхаясь, валится на мягкий ковер. Кто-то помогает подняться на ноги и сразу же зажимает рот вонючей тряпкой.

– Бэнни, все хорошо, ты молодец, – Луна говорит почти шепотом, а в перерывах между ее словами раздаются гулкие удары.

– Бэнни нехороший, Бэнни привел чужака в дом хозяина, чужак пачкает ковры хозяйки! – Удары становятся все громче, перемежаясь со сдавленными всхлипами.

– Мы же говорили об этом. – Луна отбирает у домовика золотистый канделябр, не давая ударить по голове еще раз, – Рон мой друг, и он поможет освободить хозяина...

– Что-о? – Рон совершенно не горит желанием помогать Малфоям, которых Волдеморт сделал заложниками собственного дома.

– Но сначала, – продолжает Луна, не обратив на него никакого внимания, – его надо спрятать ненадолго в той комнате. Ну, пожалуйста, это всего пара дней, Бэнни!

Домовик смотрит на Рона с недоверием, но Луна, кажется, смогла его убедить.

– И хозяин потом точно будет свободен?

– Если все получится, то обещаю тебе!

Домовик громко вздыхает и подходит к противоположной стене, на которой висит истыканная красными флажками огромная карта Великобритании. За ней оказывается проход, ведущий в крохотную комнатку без окон и дверей. Зато все стены комнаты увешены картинами с изображением других комнат, большинство из которых пустует.

– Спасибо, Бэнни, ты даже не представляешь, как помог нам! – домовик, кинув на Рона еще один предупредительный взгляд, с громким хлопком исчезает.

– Что это за место? – спрашивает Рон, когда они с Луной остаются одни.

– Бэнни здесь жил, пока его не отправили работать на кухню. Отсюда можно попасть в любую из комнат западного крыла поместья, проходы за картинами. Вот в этой, – Луна указывает на висящую в правом верхнем углу картину с изображением ни то кабинета, ни то библиотеки, – Тот-кого-нельзя-называть держит свою змею.

Рон приглядывается к картине и замечает на ней какое-то движение. Подойдя поближе, он ахает – на кожаном кресле, кольцами сложив блестящее тело, спит огромная змея.

– Луна, да ты просто умница! Бэнни сможет меня сюда провести послезавтра?

– Я думаю, будет лучше, если ты здесь останешься, – Луна говорит уверенно, чем-то напоминая в этот момент Гермиону и у Рона внутри все сжимается.

– Но меня хватятся в лагере, да и Невиллу нужно время, чтобы раздобыть палочку и отработать с ней заклинание. Ты же знаешь, если мы убьем змею раньше него, Темный Лорд может создать еще один крестраж, и тогда мы уже не будем знать, что это. – И о чем только она думает, он же не может сидеть тут до бесконечности!

– Нам придется рискнуть, иначе Джинни с Джорджем могут погибнуть, – слова повисают в звенящей тишине.

– Что?

– Эйвери прислал сообщение с патронусом, я как раз убирала в соседней комнате и все слышала. Они нашли штаб-квартиру и смогли захватить несколько человек прежде, чем к орденовцам подоспела подмога.

Рон в ужасе смотрит на Луну, а потом молча садится, давая понять, что останется. Он ужасно благодарен ей за то, что она ничего больше не говорит и молча уходит. Ему просто необходимо побыть одному. До полнолуния ждать еще два дня, и тогда он сможет прикончить змею. Остается надеяться, что Джинни с Джорджем не станут убивать, а оставят для допросов, и тогда у Невилла будет еще немного времени.

Когда чего-то страстно желаешь и ждешь, время тянется бесконечно. Рон весь день напролет сидит перед картинами, наблюдая, как жизнь в поместье течет своим чередом. Если, конечно, это можно назвать жизнью: Волдеморт в своем кабинете карает одного Пожирателя за другим, и Рон не без удовольствия наблюдает, как Сивый корчится на полу, истязаемый Круциатусом. Вечером вместе с Бэнни в комнату трансгрессирует Луна. Пока домовик раскладывает еду по тарелкам, Луна делится последними новостями. Пожиратели взяли в плен одиннадцать человек, которые сейчас находятся в подземелье, но большей части сопротивления удалось скрыться. Темный Лорд в ярости из-за того, что Сивый и Эйвери понадеялись взять штаб-квартиру сами и в итоге чуть все не испортили. Пятнадцать человек из карательных отрядов погибли. Но Невиллу удалось уцелеть. Рон думает, что вряд ли ему это удалось бы, не раздобудь он палочку, и Луна с ним соглашается. Ждать осталось один день.

Рон почти не спит уже вторые сутки подряд, и голова нещадно болит. Он беспокоится, что Волдеморт наложит на змею дополнительную защиту, как это было тогда в Хогвартсе, но, похоже, тот уверен в безопасности своего последнего крестража. Пэнни приносит завтрак с запиской от Луны – казнь пленных состоится сегодня в полночь. От этой новости у Рона сводит живот и он выблевывает все, что успел съесть. Если Невилл не справится, Джинни и Джордж погибнут.

От постоянного пребывания в сидячем положении – шевелиться он просто не в силах – руки и ноги затекают. В голове лихорадочно крутятся обрывки мыслей, которые Рон никак не может собрать воедино. Паника нарастает снежным комом, и он чувствует, что вот-вот сорвется. Ненавистное сегодня затянулось уж слишком надолго.

У Рона нет возможности узнать время и он следит за тенями на картинах. Сегодня луна должна взойти в одиннадцать сорок семь. До назначенного времени казни останется всего несколько минут.

Когда в нарисованных окнах темнеет, Рон чувствует как начинают болеть суставы – первый признак скорого превращения. Он превращался до этого лишь раз – стае Сивого аконитовое зелье доставалось в первую очередь – но помнил ту адскую боль, которую пришлось пережить, когда каждая кость в теле ломалась и трансформировалась. Поместье потихоньку пустеет – все перебираются в сад, где и будет проходить казнь. Змея остается в кабинете одна, незащищенная ничем, кроме наложенного на массивную дверь заклинанием.

Спину пронзает дикая боль, словно кто-то живьем выдрал позвоночник из его тела, и Рон с криком падает на пол. Собрав последние силы, он подползает к нужной картине. Оборотни после превращения никого не узнают и не помнят, кто они есть. Чтобы не сбиться и наверняка оказаться рядом с крестражем, он, подавляя тошноту, вползает в проход и наглухо закрывает его за собой. Здесь, в прохладной темноте, он отдается боли, способный думать лишь о том, что если все получится, то для Джинни, Джорджа, Луны и всех других Завтра наконец начнет существовать. Внутренности разрывает и прежде, чем провалиться в беспамятство, Рон слышит утробный звериный рык, раздающийся из его горла.

@темы: мои фики, Believe Fest